Карабахский
конфликт, неожиданно оживший на четверо суток, многим в России
показался чем-то очень далеким и совершенно неважным. Возможно, такое
ощущение появилось в силу дефицита информации, порожденного военной
цензурой и малым количеством корреспондентов в зоне конфликта. Но после
вступившего в действие стараниями России режима прекращения огня крупицы
информации о произошедшем в НКР все чаще и чаще становятся достоянием
общественности. Это позволяет хоть ненамного развеять «туман войны» и
увидеть, пусть и фрагментарно, героев карабахской драмы.
Грохочущая ночь
2 апреля. Нагорно-Карабахская республика, она же Арцах.
Ночь. Горы. Поселок. Плотная облачность закрывает луну и звезды — темно
неимоверно. Эту темень где-то на востоке разрывает артиллерийская
канонада. «Где-то» — это достаточно близко: аж стекла в окнах
подпрыгивают.
Заезжий романтик мог бы принять рокочущие раскаты за гром.
Местных, повидавших на своем веку много чего не романтичного, не
обманешь — они сразу определяют, что работает не «небесная канцелярия», а
именно артиллерия. Старики и офицеры, в силу возраста и звания знающие
больше всех, по звукам легко определяют даже калибр: «От 122-мм и выше».
Под артиллерийские бабахи поселок мгновенно просыпается, но
свет в окнах никто не включает, ибо «на свет и прилететь может». Из
двух соседних домов с чертыханиями выбегают два солдата-срочника.
Получив на субботу увольнительную, они предыдущим вечером только-только
приехали к родным. Потом было затянувшееся за полночь застолье, потом
все легли спать, а через час на востоке загрохотало.
Наплевав на увольнительную, солдаты прыгнули в
латаный-перелатаный белый ВАЗ и помчались на восток. Как в темноте
машина находила дорогу? Чудом.
— Слушай, ты только фары не включай, — напоминает пассажир.
— Не буду… Тем более, они у меня не работают! — отвечает водитель.
Оба ночных «гонщика» истерически смеются, и тут замечают какое-то хлопанье сзади.
— Это у меня крышка багажника без замка, — поясняет водитель, — надо закрепить, а то отвалится.
ВАЗ притормаживает. Солдаты выскакивают из авто, быстро
приматывают крышку багажника черной проволокой и катят дальше. В
грохочущую пушками ночь.
Дорога на Талыш
Все то же 2 апреля, рассвет. Азербайджанские войска
штурмуют опорные пункты Армии Обороны НКР, расположенные на высотах близ
села Талыш. Сверху лупят автоматы и пулеметы, снизу им отвечают тоже
автоматы и пулеметы. Но тех, кто наверху, на порядок меньше тех, кто
внизу. К тому же, тех, кто внизу, поддерживают минометы и артиллерия.
Несмотря на это, армянский огонь такой плотный, что идущий в
первой волне наступающих отряд «бордовых беретов» (спецназ) залегает.
Никакие приказы не могут заставить его совершить последний рывок вперед.
Тогда, очень похоже на знаменитый снимок «Комбат», в полный рост встает
азербайджанский подполковник Мурад Тельман оглу Мирзоев.
Он размахивает автоматом и ведет своих «бордовых беретов» на высоту.
Результат: «опорник» взят, но подполковник погиб. Тело его попало в руки
армян.
И снова рассвет 2 апреля. Другой захваченный
азербайджанцами опорный пункт АО НКР. Азербайджанские пулеметчик и
военный корреспондент заняты важным делом — из ручек трофейных армянских
метл они мастерят флагшток, на котором поднимают азербайджанский флаг.
Пулеметчик картинно целует его перед объективом фотоаппарата.
Сделав пару-тройку исторических кадров, корреспондент
спускается внутрь «опорника». Перед его фасадом, теперь ставшим тыловой
стеной, грудой лежат шесть мертвецов. Это весь армянский гарнизон
опорного пункта. Никто не сбежал, никто не выжил. Офицер предлагает
корреспонденту сфотографировать погибших. Тот соглашается и вместе с
офицером начинает креативить — раскладывать погибших в разных позах,
пытаясь подобрать наиболее впечатляющий ракурс.
В итоге офицер и корреспондент сходятся на мысли, что лучше
всего армянские мертвецы на фотографии будут выглядеть аккуратно
разложенными в ряд.
РПГ в роли ПЗРК
Опять 2 апреля. Утро, уже рассвело. Пара азербайджанских
ударных вертолетов Ми-24 Super Hind Mk.4 отправлена на доразведку
позиций АО НКР и подавление вражеской артиллерии. Во избежание поражения
средствами ПВО «вертушки» идут на предельно малой высоте, попутно
используя встающее позади них и слепящее возможных наблюдателей солнце.
Вертолеты несут характерную черную окраску 1-й эскадрильи
Skywolf. Сам Super Hind — это модификация милевской «вертушки»,
проведенная южноафриканской фирмой ATE и украинскими государственными
предприятиями «Конотопский авиаремонтный завод «Авиакон» и
«Государственное Киевское конструкторское бюро «Луч» для ВВС
Азербайджана в 2010—2011 годах. Главное внешнее отличие этой модификации
— появившийся в носовой части машины характерный «клюв» с
длинноствольной турельной 20-мм пушкой Vector GI-2 разработки IST
Dynamics и инфракрасными/телевизионными сенсорами системы
целеуказания/наблюдения Cumulus. При всех плюсах этой конструкции,
«клюв» существенно ухудшает визуальное наблюдение для членов экипажа
вертолета в направлении вперед—вниз.
Возможно, именно последнее обстоятельство помешало
азербайджанцам вовремя заметить затаившуюся в горном распадке группу
бойцов НКР. Впрочем, для последних внезапно выскочившие из-за гребня
высоты «вертушки» тоже стали полной неожиданностью. Из-за этого армяне
не успели использовать имеющийся у них ПЗРК «Игла», но один боец
буквально навскидку шарахнул вверх из старого ручного противотанкового
гранатомета… И попал.
Оставив за собой роскошный дымный шлейф, получившая
попадание машина скрылась за гребнем, из-за которого только что
появилась. Потом грянул мощный взрыв. Весь экипаж вертолета в составе
майора Урфана Вализаде, майора Табриза Мустафазаде и старшего лейтенанта Бакира Исмаилова погиб. Вторая азербайджанская «вертушка», не открывая огня, поторопилась сбежать.
Аз воздам по-карабахски
2 апреля, день. Азербайджанский спецназ, заняв три опорные
пункта армян, врывается в приграничное село Талыш. СМИ в Баку тут же
победоносно объявляют об освобождения села от «армянской оккупации».
Одновременно в Талыше азербайджанцы убивают армянскую
корову-«оккупантку».
Этого «освободителям» показалось мало. В стареньком доме с
розовыми стенами, где удивительно соседствуют печка-буржуйка и
микроволновка, азербайджанцы расстреливают пожилую чету Халапянов,
а также их полупарализованную родственницу 1924 года рождения. Не
удовлетворившись и этим, бравые азербайджанские спецназовцы отрезают
убитым уши.
Больше, правда, «освободители» сделать ничего не успели.
Армяне пошли в контратаку и выбили азербайджанцев из Талыша, а чтобы в
Баку не сомневались, за кем осталось село, сфотографировались на фоне
испещренной попаданием пуль лачуги с табличкой «Талышский сельский
муниципалитет».
Отступающий из Талыша по открытой местности азербайджанский
спецназ попал под огонь АГС. Через некоторое время после этого
пролетевший над полем боя армянский квадрокоптер заснял шесть убитых
азербайджанцев, лежащих ровно, словно по линеечке. Специалисты,
ознакомившиеся со снимком, сделали вывод: «Уровень владения АГС —
мастер!»
На этом история не закончилась. К месту гибели
азербайджанских спецназовцев началось настоящее паломничество прибывших
из Еревана армянских добровольцев. Те с широкими улыбками позировали на
фоне усеянного мертвецами поля или примеряли трофейное снаряжение
противника.
Танковая башня
3 апреля, день. Сбив боевое охранение и захватив передовые
опорные пункты АО НКР на высоте Леле-тепе, азербайджанцы постарались
вклиниться вглубь обороны армян возле городка Горадис. Тут путь
наступающим преградил армянский Т-72. Сперва азербайджанцы попытались
уничтожить «семьдесят второй» своими танками, но у них это не
получилось. Армянский мехвод работал ювелирно. Его машина выкатывалась
из-за бруствера капонира, делала выстрел и тут же сдавала назад. Потом
снова быстро вперед, уже на новую огневую позицию, — выстрел, и вновь
назад.
Танкисты дрались упрямо и успели изрядно «насолить»
азербайджанцам. Тогда те подтащили поближе ПТРК Spike, и израильская
ракета наконец-то прикончила юркую армянскую «коробочку».
Дальнейшее побывавший на месте боя корреспондент Федерального агентства новостей Кирилл Оттер
описал так: «Борта вместе с траками отбросило на сотни метров от
внутренностей танка, втрамбованных в землю ударом ПТУР. Сдетонировавший
боекомплект отшвырнул башню далеко назад. Несколько тонн черного металла
воткнулись в склон соседней высотки, выставив ствол орудия в сторону
противника, будто бы не принимая произошедшего».
Читайте также: Время собирать танки. Нагорный Карабах – что это было
От экипажа танка не осталось вообще никаких физических
следов. Торчащая из неестественно зеленого склона перевернутая танковая
башня станет для погибших памятником и, по-видимому, самой
запоминающейся фотографией этой короткой, но от того не менее жестокой
Второй карабахской войны.
Бои продолжаются
4 апреля, день. Баку продолжает сообщать о все новых и
новых «освобожденных» территориях, а Ереван и Степанакерт продолжают
столь же упрямо это опровергать. По факту к этому моменту азербайджанцам
все же удалось ценой немалых потерь захватить на севере и юге
приграничной зоны НКР небольшие плацдармы. Глубина самого крупного из
них — 300 метров. Армянская артиллерия, раз за разом меняя позиции и
ускользая от азербайджанской «ответки», бьет и бьет по этим плацдармам,
превращая их в лунную поверхность. Закопченные до невозможности,
оглохшие, с комьями грязи на ногах, артиллеристы таскают и таскают
тяжеленные снаряды и заряды к орудиям. Некоторых уже откровенно шатает.
Командир батареи хватает одного такого за рукав:
— Устал?
— Нет.
— Почему тогда шатаешься?
— Это я танцую!..
4 апреля, вечер. Со стороны продолжающей греметь выстрелами
передовой в село въезжают армянский армейский УАЗик и уже знакомый нам
белый ВАЗ. Из машин вытаскивают восемь тел убитых азербайджанских
военнослужащих и сваливают их на дорожку у сарая. Солдат, водитель ВАЗа,
страшно уставший, медленно сматывает черную проволоку, которой он до
этого связывал руки убитых, чтобы удобнее было везти тела.
— Проволоку-то зачем забираешь? — спрашивает его кто-то.
— Нужна — там еще есть, кого везти.
Перемирие?
5 апреля, день. Начинает действовать режим прекращения
огня. Стрелять на границе НКР и Азербайджана, правда, продолжают, но уже
не из всего, чего попало. Каждая из сторон конфликта заявляет о своей
несомненной победе: Азербайджан о том, что «строившаяся 20 лет
непробиваемая линия Сейрана Оганяна прорвана», Арцах — о
том, что «азербайджанский блицкриг позорно провалился». Параллельно
Баку, Степанакерт и Ереван начинают чествовать героев четырехдневной
Второй карабахской, реальных и мнимых. О понесенных потерях говорят с
восторгом, если это потери противника. О собственных потерях говорят
скупо и с ритуальной скорбью.
Всем хочется надеяться, что все уже кончилось, но все
понимают, что на самом деле вспышка конфликта в ночь на 2 апреля — это,
напротив, лишь начало. Скорее всего — начало чего-то нового и,
несомненно, кровавого. Потому что после частичного прекращения огня у
всех участников конфликта поводов к продолжению боевых действий стало
только больше.
6 апреля. Один из азербайджанских пользователей фейсбука
сообщил, что на фотографиях трупов, оставленных азербайджанской армией
во время боев в первые дни апреля, он узнал своего пропавшего без вести
родственника, лейтенанта Габила Оруджелиева. Убитый офицер был жителем Нахичевани.
8 апреля. На линию соприкосновения войск в Нагорном
Карабахе для поиска тел погибших прибывают сотрудники Международного
комитета Красного Креста.
9 апреля. На фоне все еще вспыхивающей то тут, то там
стрельбы и, как следствие, появления новых трупов начинается передача
тел погибших. Подполковник Мурад Тельман оглу Мирзоев, майор Урфан
Вализаде, майор Табриз Мустафазаде, старший лейтенант Бакир Исмаилов
возвращаются в Азербайджан.
Одновременно на захваченный армянский опорный пункт рядом с
Леле-тепе с экскурсией приезжает журналист, поэтесса и депутат Милли
Меджлиса Азербайджанской республики Ганира Пашаева.
Облаченная в камуфляжную форму и легкие туфельки, она с интересом
осматривает «опорник», благодарит азербайджанских солдат за их героизм и
предлагает всем вместе сфотографироваться с азербайджанским флагом на
фоне «какого-нибудь большого армянского трофея». Присутствующий тут же
офицер чешет затылок и ведет поэтессу к сгоревшей армянской «шишиге». Но
бренные останки ГАЗ 66 Пашаеву не устроили — депутат просит чего-нибудь
«побольше и целого».
Осматриваясь в поисках искомого, поэтесса замечает
азербайджанский экскаватор, спешно копающий рядом с «опорником» новое
укрытие:
— О! Вот это подойдет.
— Но это же наша техника.
— А мы об этом никому не скажем, — с очаровательной улыбкой
объявляет Пашаева и занимает для фотографирования позицию на фоне
«трофейного» экскаватора.
Самое страшное
Историкам в будущем предстоит немало работы по прояснению
всей картины случившегося в начале этого апреля на границе НКР и
Азербайджана. Уже сейчас понятно, что потери у всех сторон — очень
серьезные.
Но
самое страшное, пожалуй, не это и даже не заведомая предопределенность
новой вспышки карабахской бойни. Самое страшное — то, что в боях 2—5
апреля, если верить официальной информации, не было зарегистрировано ни
одного случая попадания в плен. То есть, в плен не сдаются, и в плен не
берут. Пожалуй, это красноречивее всего говорит о характере карабахского
противостояния. 
Комментариев нет:
Отправить комментарий